Успокоенные сообщением разведчиков,
чиппева решили устроить привал. Предстояло разделать медведя и привести в
чувство взятого в плен вахпекута. Надо было дать ему возможность
отдохнуть, а потом накормить, чтобы, он смог идти сам.
Сразу
же началось устройство шалаша. Поблизости росли четыре молодых деревца.
Индейцы разгребли между ними снег, затем пригнули их верхушки и связали
березовым лыком, создавая таким образом естественный каркас сооружения.
Ветки и кора послужили покрытием для шалаша, в котором было оставлено
отверстие для выхода дыма от костра.
Пока чиппева занимались
устройством шалаша, Миш'ва вак продолжал лечить пленника. Ах'мик
подозвал двух индейцев. Они подошли к медведю и принялись с суеверным
почтением разглядывать его: индейцы верили, что добрые духи часто
вселяются в медведей.
Ах'мик присел у огромного кудлатого лба зверя и начал тихо говорить, будто обращаясь к близкому родственнику:
- Прости, мать моей матери, что смотрим на тебя в такую скорбную
минуту. Мы нарушили твой зимний сон, потревожили и начали охоту за
тобой. Суровая зима прогнала зверя из наших мест, у нас мало пищи, и мы
голодны. Сейчас, благодаря тебе, наши старики, женщины и дети будут сыты
многие вечера. Твои сильные клыки и когти украсят голову молодого
вахпекута. Не гневайся на него, он отважный мальчик! Не держи обиды и на
нас, потому что, хотя мы и выследили тебя, смертельный удар нанесен не
нами. Это сделал вахпекут, принадлежащий к племени врагов.
Товарищи Ах'мика внимательно слушали и кивали. Раз медведя убил
вахпекут, то гнев духа должен обратиться в первую очередь против него. А
потому дух медведя не будет мешать им охотиться на других животных и
смилостивится, если ему воздадут должные почести.
Когда
Ах'мик кончил говорить, они принялись разделывать медведя. Прежде всего,
индейцы отсекли ему голову и положили ее у входа в шалаш на мягкую
подстилку из сосновых веток. Потом украсили голову нитками бисера,
вырубленного из раковин, и стеклянными цветными бусинками, купленных у
белых людей. Перед носом барибала положили большую горсть табака.
Уверенные, что это умилостивит дух животного, они начали сдирать
покрытую густым мехом кожу. Потом принялись за отделение мяса от костей.
Оно было не ахти каким: в нескольких местах толщина сала превышала
ширину ладони. Медведи принадлежат к тем немногочисленным животным,
которые не худеют во время зимней спячки. В эту пору их мех особенно
хорош.
Вскоре кожа была очищена каменными скребками и натерта
салом, чтобы не отвердела в пути. Конечно, более тщательную обработку
предстояло сделать женщинам, которые возьмутся за нее после возвращения
охотников. Мясо индейцы разрезали на куски, чтобы можно было нести его. А
внутренности сложили на специальном устройстве, подвешенном на ветке
высокого дерева. Медведь будет оскорблен, если другие животные сожрут
его потроха.
Тем временем Техаванку уложили в шалаше на
подстилку из веток, на которые набросили мягкую кожу оленя. Миш'ва вак
собирался разводить костер, когда к пленнику вернулось сознание. Сперва
на его лице появилась гримаса боли, затем он медленно открыл глаза. Его
окружал полумрак. Он не знал, как долго находился без сознания. Помнил
только, как пытался ножом убить склонившегося над ним чиппева. Осторожно
подняв голову, он увидел мужчину, разводившего костер.
Техаванка понял, что попал в плен. Привыкший с детства к опасностям, он
закрыл глаза. Нужно было выиграть время. Раз он жив, можно надеяться на
побег. Руки и ноги не связаны, это хорошо. Из-под полуопущенных век
Техаванка осмотрелся. Кроме обращенного к нему боком чиппева,
склонившегося над ветками, в шалаше никого не было.
Техаванка
впервые увидел, как разводят огонь с помощью кремня. Вахпекуты,
возглавляемые Красной Собакой, еще никогда не встречались с белыми
людьми, но много слышали от побратимов об удивительных чудотворных
вещах, которые у них были. Это у них чиппева достали страшные гремящие
палки, блестящие, очень острые и никогда не ломающиеся ножи. Наверное, и
этому поразительному способу разводить огонь они научились у белых.
Удивление Техаванки возросло еще больше, когда он увидел в руках Миш'ва
вака медный котелок. Пройдет немного времени, и он оценит практичность
этой утвари на охоте и в походах. Приготовление пищи у вахпекутов
отнимало много времени. А вот чиппева вешали котелок над огнем,
наполняли посуду чистым снегом, который быстро превращался в воду. Потом
опускали в него кусок мяса и горсть риса. И еда уже готовилась сама.
Дальнейшие наблюдения были прерваны появлением чиппева. Юноша сразу
узнал в нем того, кто одолжил ему нож во время схватки с медведем.
- Он все еще без сознания? - спросил Ах'мик.
Миш'ва вак оставил котелок и, подойдя к лежанке, наклонился над пленником. Он разглядывал вахпекута молча и внимательно.
Техаванка лежал неподвижно, закрыв глаза. Притворяться становилось все
труднее. Запах готовящейся пищи остро щекотал ноздри. Для Техаванки,
слабеющего от голода, он был пыткой. Сильная судорога привела в движение
мускулы его лица, сдавила горло. Видимо, Миш'ва вак что-то заметил.
Техаванка почувствовал его жилистые руки на своих щеках.
- Дух вернулся в тело, - наконец сказал Миш'ва вак.
- Значит, он притворяется? - спросил Ах'мик.
Миш'ва вак кивнул.
- Никуда не отлучайся, стереги его, - наказал Ах'мик. - Наши скоро
пойдут в обратный путь. В деревне все хотят есть. С пленником останемся
мы двое В таком состоянии он не сможет идти самостоятельно.
-
Ах'мик правильно сделал, поручив отнести мясо в деревню. Они дойдут еще
до захода солнца, - ответил Миш'ва вак. - Пленник должен отдохнуть и
набраться сил, если тебе он нужен живым.
- Дай ему поесть. Только не слишком много.
- Не волнуйся, я знаю об этом.
- Пойду отправлю наших. Твои глаза должны быть широко раскрыты.
Ах'мик вышел из шалаша. Одни чиппева ели испеченные над огнем куски
мяса, другие готовили поклажу к дороге. Прежде чем солнце достигло
зенита, индейцы отправились в путь, взяв добычу. Забрали они и голову
медведя, насаженную на длинную палку.
Ах'мик засыпал снегом
догорающий костер, летом долго смотрел вслед уходящим, пока последний не
скрылся в лесу. И потом еще долго стоял, внимательно вслушиваясь.
Это было беспокойное время для чиппева, которые в процессе миграции с
запада на восток вели упорные бои с племенами, осевшими на границах
Великих Озер. Дакоты не были их единственными врагами. На севере
Висконсина жили еще племена лисов и сауков (28), которые - хотя и не
имели больших военных успехов - оказывали чиппева упорное сопротивление.
Фоксы и сауки время от времени обращались за помощью к
дакотам. И сейчас Ах'мик думал о том, что искал в лесу молодой пленник?
Только ли голод привел его на территорию врага? Необычно холодная зима
разогнала животных, от голода страдали все индейцы. Однако его появление
могло быть вызвано и другой причиной. Может, это все-таки разведчик
противника?
- Разведчик не был бы так худ и слаб, - шепнул
самому себе Ах'мик. Скорее всего, он просто охотился или искал чудесные
сны и видения.
Лицо Ах'мика прояснилось. Одиночество, строгий
пост, страстные молитвы, заточение в стволе дерева могли вызвать то
состояние, в котором находился пленник.
- Может, он обращался к своему Духу-Покровителю?
Подумав об этом, Ах'мик проникся к юноше еще большей симпатией.
Человек, ищущий видений, сам становится частицей волшебных сил, к помощи
которых прибегает. Этим он вызывал в индейцах и уважение, и суеверный
страх, как все, что было таинственно и непонятно.
Ах'мик вошел в шалаш. Пленник спал. Грудь его неровно вздымалась. Ах'мик присел у огня рядом с товарищем.
- Вахпекут действительно спит? - спросил он.
- Я дал ему немного поесть, и он сразу же уснул, - ответил Миш'ва вак. - Он очень изможден.
- А не пытался ли он вызвать Духа-Покровителя во время одинокого блуждания в лесу?
- Кто знает? Могло быть и так, - согласился Миш'ва вак.
- Он говорил что-нибудь, когда ты кормил его?
- Нет, даже не глядел на меня.
Ах'мик улыбнулся и с любопытством посмотрел на пленного. Воин ценил мужчин, проявлявших мужество и гордость.
- Ты будешь сторожить первым, - сказал Ах'мик, устроившись на
приготовленной в шалаше лежанке. Он устал и заснул сразу же, как только
закрыл глаза. Но это не был сон, приносящий отдых после дневных трудов.
Ах'мик переживал во сне нападение лисов на свой лагерь. И несколько лун
назад, когда это случилось, и теперь он услышал, как на рассвете
раздался боевой клич лисов, вторгшихся в вигвамы чиппева. Ах'мик,
вырванный из объятий сна, попытался было подняться с лежанки, чтобы
схватить оружие, но не мог сбросить покрывавшие его оленьи кожи. Тем
временем враги ворвались в его вигвам. Один из них схватил единственную
дочь Ах'мика, Мем'ен гва (29), за длинные черные волосы и выволок из
хижины.
Ах'мик слышал крики о помощи, но был бессилен. Мягкие
кожи, как веревки, опутали его. Крик и шум сражения скоро прекратились.
Ах'мик не знал, попали ли его близкие в плен или враг был отбит. Вдруг в
вигвам вошла Мем'ен гва. В руке она держала перо орла. Ах'мик еще раз
собрал все силы. Наконец, ему удалось избавиться от пут.
Ах'мик проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Открыв глаза, он
сразу же сел и чуть было не опрокинул склонившегося над ним Миш'ва
вака. Воин сразу же потянулся к томагавку: в его ушах все еще гремело
сражение.
- Дух моего брата видел, должно быть, страшные сны, потому как брат мой был очень беспокоен, - сказал Миш'ва вак.
Ах'мик попытался овладеть собой. Прошло некоторое время, прежде чем он смог сказать:
- Племя лисов напало на наш лагерь. Оно взяло в плен Мем'ен гва.
Лицо Миш'ва вака стало серым. Он давно хотел взять в жены Мем'ен гва. И
раз ее отец глазами своей души видел нападение на лагерь и пленение
дочери, то пренебрегать столь красноречивым предостережением было
нельзя.
- Они увели с собой твою дочь?! - воскликну: он, потрясенный злой вестью.
- Да, но она вернулась.
- Убежала или ее отбили? - порывисто спросил Миш'ва вак.
- Не знаю. Мой дух слишком быстро вернулся в тело.
- Плохо он сделал, плохо... - с горечью заметил Миш'ва вак, тешивший
себя надеждой, что именно он спас Мем'ен гва. Если бы Ах'мик увидел это
глазами духа, то так, наверное, и было бы.
- Проклятое племя, лисов... - гневно проговорил Ах'мик. - Они снова собираются напасть на нас.
- Раз духи предостерегают моего брата, значит так должно быть,
согласился Миш'ва вак. - А мой брат уверен, что это было племя лисов?
Ах'мик серьезно кивнул:
- У того, кто схватил Мем'ен гва, была голая голова, а на ней красное оперенье с пером орла.
- Это фоксы, наверняка, фоксы! Они бреют и украшают свои головы. Мем'ен гва держала в руке перо орла?
- Кажется, да!
- Это добрый знак. Мы победим, если сумеем опередить их.
- Мой брат хорошо говорит. Мы должны отправиться в поход против лисов и сауков. И тогда упредим их.
- Раз духи объявили моему брату свою волю, им нельзя перечить. Когда
Ах'мик объявит, что хочет ударить по лисам и саукам, к нему
присоединится много воинов. Я тоже приму участие в походе.
- Как только мы вернемся в лагерь, я посоветуюсь с шаманом, правильно ли мы поняли волю духов?
- Я уверен, что он подтвердит наше предположение.
- Лисам и саукам надо преподать хороший урок. На рассвете мы отправимся в путь. Как чувствует себя наш пленник?
Услышав вопрос, Миш'ва вак смутился.
- Его дух все время пытается покинуть тело, - ответил он. - Я не мог
даже как следует накормить пленника. Он без сознания. Может, медведь
мстит ему?
- Значит, он не сможет идти самостоятельно?
- Он без сознания. Это задержит наш поход против лисов и сауков, а мы
без промедления должны выполнить волю духов. Ты поступишь разумно, если
убьешь его.
- Я подумаю, как поступить с вахпекутом, - ответил Ах'мик. - Пусть Миш'ва вак теперь отдохнет. Я буду сторожить.
Сказав это, он сел у тлеющего костра. Миш'ва вак опустился на лежанку.
Ах'мик сидел задумавшись. Он все еще находился под впечатлением сна,
который, как и все индейцы, считал явью. По их повериям, когда человек
засыпал, то душа его покидала отдыхающее тело и вела нормальную жизнь в
мире духов. Именно тогда духи подсказывали человеку, как действовать
дальше. Они предупреждали об опасности, объявляли волю таинственных сил,
становившуюся законом для всех живых существ.
Ах'мик всегда
следовал указаниям неземных сил. И теперь он твердо решил пойти войной
против лисов и сауков, начав строить план будущего похода. Только вот
как быть с пленным? Он посмотрел в угол, где лежал молодой вахпекут. На
губах юноши запеклась кровь.
"Кости целы, а кровь идет, - подумал он. - Видимо, удар медведя был опаснее, чем полагает Миш'ва вак".
Ах'мик подошел к пленнику, склонился над ним и взялся за нож, но тотчас
же отдернул руку. Он сохранил юноше жизнь и потому не мог убить его
сейчас.
"А не лучше ли было бы оставить вахпекута здесь,
отдав его собственной судьбе?" - спросил он самого себя. И сразу же
нахмурился: намерение усыновить пленника сделало одинокого охотника
близким ему человеком.
Ах'мик коснулся головы вахпекута. Лоб был горячим.
Индеец вышел из шалаша. Серебряный месяц освещал заснеженный лес.
Тишину не нарушали даже ночные птицы. Ах'мик взял горсть чистого снега и
вернулся в шалаш, сев у изголовья пленника. Сперва он умыл снегом
окровавленные губы, потом вложил ему в рот несколько горсточек льда.
И сразу же на лице вахпекута появилось выражение облегчения. Он глубоко
вздохнул, словно выныривая из глубины, и открыл глаза, взглянув
затуманенным взором на склонившегося над ним мужчину. Потом закрыл их.
Но это были уже глаза, в которые вернулось сознание.
Ах'мик
положил холодную ладонь на горячий лоб юноши. Тот пошевелил губами,
говоря что-то. Ах'мик склонился ниже и тогда услышал слабый шепот:
- Добей меня, чиппева, как советовал тебе твой товарищ.
- Значит, ты слышал? - удивился Ах'мик. - Ты понимаешь наш язык?
- Немного.
- Раз ты слышал и понял, то будешь жить. Не думай о смерти.
Не теряя времени, Ах'мик разбудил Миш'ва вака.
- Вставай, - сказал он. - Дух вернулся в тело вахпекута. Дай ему
поесть, а я положу на шесты нашу поклажу. Скоро начнет светать.
МАГАЗИН
