Как-то
раз наша учительница принесла в класс деревянные тарелки. Она сказала,
что эти тарелки надо расписать, и дала нам по ящичку с акварельными
красками. Я получил шесть тарелок и с увлечением стал их расписывать. Я
вспомнил, как я охотился в лесу за птицами и как мне дали прозвище
Меткий Стрелок, и на моей тарелке появился маленький индейский мальчик,
пускающий свои стрелы в птиц. Потом я вспомнил охоту на бизонов, и в
моем воображении возникла картина, как стрелки нашего племени преследуют
стадо встревоженных бизонов. Но особенно ясно вспомнилось мне, как
однажды мы с дедушкой отправились на охоту, как он и отец поучали меня и
как я убил в девять лет своего первого бизона. Все это я постарался
передать в росписи на деревянных тарелках.
Когда я закончил
рисовать, я отнес свои тарелки учительнице. Она внимательно посмотрела
на мою работу, похвалила меня и скоро куда-то их отправила. Возможно,
что и сейчас у кого-нибудь в Америке сохранились деревянные тарелки, на
которых красуется роспись индейских детей первого класса Карлислской
школы.
Приблизительно в это время в школу стали прибывать все
новые и новые дети разных индейских племен, из разных резерваций. Как я
уже говорил, нам не разрешали разговаривать по-индейски, да мы часто и
не понимали друг друга, так как каждое племя говорило на своем особом
языке; английский же мы знали еще очень плохо, а новенькие совсем его не
знали. Не удивительно, что нам было очень трудно объясняться друг с
другом. Это-то и заставило нас прилежнее изучать английский язык. Только
теперь я стал понимать, что мне придется учиться обычаям бледнолицых,
но теперь уже было поздно что-нибудь изменить. Тогда в моей детской
голове мелькнула гордая мысль, что я смогу сделаться переводчиком и буду
помогать отцу, ведь он совсем не умел разговаривать по-английски. Эта
надежда окрылила меня.
Один раз мистер Пратт вызвал к себе
нескольких мальчиков, в том числе и меня, и сказал, что каждый из нас
должен будет обучаться какому-нибудь ремеслу. Мне он предложил учиться
ремеслу жестянщика. Я должен буду стать жестянщиком?! Мне эта работа
совсем не нравилась. Но так как не удалось перейти в другие мастерские,
то я старательно учился этому ремеслу и сделал много сотен жестяных
кружек, кофейников, ковшей. Жестяные изделия нашей работы рассылались по
разным резервациям. Когда я закончил учение в школе и вернулся домой,
мне это ремесло совсем не пригодилось, так как у индейцев нашего племени
было в достаточном количестве жестяной посуды, которую я и другие
ученики мастерили во время своего пребывания в Карлисле.
Итак,
по утрам я ходил в мастерскую, днем посещал занятия в школе. Я пробовал
несколько раз оставить свое ремесло, чтобы иметь возможность учиться в
школе с утра до вечера. Но капитан Пратт на это отвечал мне лаконично:
- Нет, ты должен ходить в мастерскую, и все. Не будем больше на эту тему разговаривать.
При
таком распорядке дня мои школьные занятия очень страдали, к тому же
много времени пропадало напрасно. Я подсчитал, что по-настоящему я
учился в школе всего лишь полтора года из четырех лет моей школьной
жизни. И я не мог продолжать свое учение дальше, так как капитан Пратт
дал обязательство нашим родителям после определенного срока отослать
нас, детей, домой.
В одно воскресенье в нижнем этаже школьного
здания поднялось какое-то волнение. Один из мальчиков стремглав
примчался к нам наверх и закричал:
- Лютера Отважного Медведя отец приехал!
Тогда
все бросились вниз, чтобы посмотреть на моего отца. Несмотря на то, что
в то время в нашей школе были дети разных индейских племен, многие из
них уже слыхали о моем отце.
Когда я сбежал вниз, то увидел
своего отца, окруженного большой толпой мальчиков, которые наперебой
старались поздороваться с ним за руку. Мне стоило больших усилий
пробраться к отцу.
Как радостна была эта встреча! Только беда
была в том, что нам строго-настрого запретили говорить в школе
по-индейски. И вот передо мной стоял отец, который говорил только на
родном языке и ни слова не знал по-английски.
Я сейчас же написал записочку капитану Пратту такого содержания:
"Мой отец приехал. Разрешите мне, пожалуйста, разговаривать с ним на родном языке Сиу".
Капитан Пратт ответил мне:
"Хорошо, мой мальчик. Приведи твоего отца ко мне".
Это
был счастливый день для меня. Своим отцом я очень гордился, и мне было
приятно, что он был хорошо одет, на нем был серый европейский костюм, а
на голове-фетровая шляпа, но по индейскому обычаю он все еще носил
длинные волосы, заплетенные в две косы.
УЧИСЬ, МОЙ СЫН!
Капитан
Пратт встретил отца приветливо и сейчас же устроил его в комнате с
Робертом Американская Лошадь, одним из старших мальчиков, чтобы отец мог
отдохнуть с дороги; он разрешил всем ученикам разговаривать с отцом
по-индейски, а это было для всех большой радостью.
Капитан Пратт
был очень внимателен к моему отцу и предложил ему проехаться вместе,
чтобы посмотреть большие города бледнолицых, построенные на востоке
Америки. Они побывали в Бостоне, Нью-Йорке, Балтиморе, Филадельфии и
Вашингтоне. Я не сопровождал отца, так как роль переводчика исполнял
Степан Морен - метис, который был их спутником.
Когда отец вернулся из этого путешествия, он сказал мне следующее:
-
Мой сын, после того как я видел все эти большие города и посмотрел, как
живут Большие Ножи, я понял, что наше кочевье, наши леса и равнины, где
паслись бесчисленные стада бизонов, - все это кануло в вечность и
никогда больше не вернется. Ты не встретишь в этих городах никого, кроме
Больших Ножей, и количество их растет так же быстро, как размножаются
мухи. Нам надо будет познакомиться с обычаями Больших Ножей, так как,
вероятно, придется жить с ними. Учись,
мой сын, прилежно, чтобы получить как можно больше знаний.
Впервые я услышал от отца такие советы, никогда он еще не говорил мне, что нужно учиться у бледнолицых.
Потом он сказал:
- Я надеюсь, что настанет день, когда я услышу, что ты говоришь на языке бледнолицых и будешь работать не хуже, чем они.
Отец
произнес эти слова на родном языке Сиу. Говорил он со мной очень
серьезно, как со взрослым, и я гордился этим. Мне всегда были дороги его
советы, и я даже готов был умереть на поле битвы, следуя его
наставлениям. Не забывайте, что мой отец был индейский вождь.
Но
теперь он увидел так много бледнолицых и понял, что старое доброе
время, когда индейцы жили привольной жизнью, прошло и никогда больше не
вернется. Мой отец был очень умным человеком, хотя он за всю свою жизнь и
ни одного дня не учился в школе. Но где бы он ни был, он всегда получал
новые знания, учась у самой жизни.
Отец уже собрался в обратный
путь, когда капитан Пратт пришел к нему и попросил взять с собой одного
мальчика нашего племени, который совсем не хотел учиться; его нужно
было отвезти домой к родителям.
Но отец сказал:
- Нет, я не согласен. Вы ведь привезли его сюда, чтобы учить, почему же вы не делаете этого?
Тогда
капитан Пратт стал уверять отца, что все его усилия и усилия других
учителей научить этого мальчика чему-нибудь оказались безуспешными, так
как он не проявил никакого желания учиться, и они вынуждены вернуть его в
семью.
Наконец отец согласился. Капитан Пратт разрешил мне и нескольким моим товарищам проводить отца и мальчика на вокзал.
Распрощавшись
с отцом, я вернулся в школу с твердым намерением учиться как можно
прилежнее и не останавливаться ни перед какими трудностями.
КРАПЧАТЫЙ ХВОСТ
Вскоре
после отъезда отца на территории нашей школы появился Крапчатый
Хвост-один из вождей нашего племени. Капитан Пратт показал ему школу и
рассказал через переводчика, как обучаются и воспитываются индейские
дети. Крапчатому Хвосту не понравились порядки школы, и он сказал, что
хочет забрать своих детей и отвезти их домой. Так он и сделал.
Вскоре
после этого, в начале 1881 года, к нам в школу долетела весть о том,
что Крапчатый Хвост убит. Конечно, никто из нас не сомневался в том, что
его убили Большие Ножи, и мы снова стали думать о войне с бледнолицыми.
Большие мальчики сказали нам:
- Если индейцы вышли на военную
тропу, ни одного из нас не останется в живых. Мы все погибнем от руки
бледнолицых тут же, в этой школе.
Как ни странно, но эта судьба
не пугала меня. Мне уже давно хотелось пасть жертвой в сражении, что я и
обещал своим родным, уезжая из дому.
Однако скоро мы узнали,
что Крапчатый Хвост погиб не от руки бледнолицего. Мы узнали, что его
убил индеец, по имени Черная Собака. Здесь следует напомнить читателю,
что Крапчатый Хвост по непонятным для других индейцев причинам
пользовался доверием и покровительством вашингтонского правительства, от
которого он получил двухэтажный дом, экипаж для личного пользования и
другие подарки. Но шила в мешке не утаишь. Скоро стало известно, что
Крапчатый Хвост продал колонизаторам кусок земли в Северной Небраске без
ведома и согласия индейских вождей. Земля эта не принадлежала ему, а
была охотничьим участком всех индейцев племени Сиу. Несколько вождей
порывались убить изменника тогда же, но мой отец удержал их.
Крапчатый
Хвост увидел, что никто не мешает ему, решил, что все его боятся и что
он может делать все, что только ему вздумается. Он стал держать себя
очень вызывающе и ни с чем не считался. Так, например, он похитил жену у
одного индейца-калеки. Этот поступок был слишком наглый, чтобы оставить
его незамеченным. Созвали совет вождей. Все знали, что калеке очень
тяжело без жены. Совет выбрал индейца, которому поручил пойти к
Крапчатому Хвосту и сказать ему имени Совета вождей, чтобы он вернул
чужую жену ее больному мужу. Крапчатый Хвост ответил очень вызывающе:
-
Я не отпущу эту женщину домой, так и скажите вождям. Я буду поступать
так, как мне вздумается. Правительство бледнолицых всегда поддержит
меня- они мои друзья.
Посланный вернулся и передал вождям то,
что сказал Крапчатый Хвост. Вожди решили, что они не позволят Крапчатому
Хвосту расшатывать моральные устои их племени.
Снова был созван Совет вождей, на этот раз для того, чтобы выбрать делегатов и послать для переговоров в Вашингтон.
Крапчатый
Хвост должен был тоже присутствовать на Совете. Несколько вождей только
ждали случая, чтобы убить его. Черная Собака опередил всех. Он лег на
дорогу, на которой должен был ехать Крапчатый Хвост, и, когда тот
подъехал в экипаже со своей женой, Черная Собака набросил на него одеяло
и убил его тут же на месте.
Кара постигла человека, который
продал землю своего народа без его ведома и согласия, человека, который
хотел установить дружественные отношения с колонизаторами и в то же
время скрывал от одноплеменников свое двурушничество.
Крапчатый Хвост был изменником по отношению к своему народу. Бесчестные поступки никогда не приносят человеку счастья.
НА УРОКАХ ГЕОГРАФИИ
Мы
начали изучать географию. Этот предмет был для нас настоящей
головоломкой. У наших индейцев было представление, что земля плоская и
четырехугольная, мы усвоили это представление с детства. Но учительница
наша сказала нам, что земля круглая и что она не стоит неподвижно, но
все время вращается вокруг своей оси и что этим и объясняется смена дня и
ночи. Земля вращается также и вокруг солнца, поэтому зима сменяется
весной, весна - летом и т. д. Учительница принесла в класс глобус, и это
помогло ей объяснить нам движение земли.
После того как
окончился урок географии, мы, мальчики, собрались все вместе, чтобы
обсудить то, что мы слышали. Мы никак не могли поверить рассказам
учительницы о том, что земля вращается вокруг своей оси и что она делает
полный оборот. И мы думали, как же это мы можем устоять на ногах, если
земля вертится? Если это так, то нам, наверное, пришлось бы стоять не
только на ногах, но и на голове.
Как-то раз к нам в класс пришел
астроном и провел беседу. Он сказал нам, что в следующую среду в
двенадцать часов ночи будет затмение луны. Нас это очень рассмешило, и
мы долго смеялись и никак не могли успокоиться. И, конечно, не поверили
ни одному слову этих странных рассказов. Тем не менее, когда наступила
среда, нас начало разбирать любопытство и захотелось проверить, правду
ли говорил этот человек. Нам даже разрешили не ложиться спать в обычное
время, чтобы иметь возможность наблюдать луну в полночь. И на самом деле
произошло затмение луны. После этого мы стали верить всему, что нам
говорили учителя на уроках географии или астрономии.
ПРО НАШУ ЖИЗНЬ
Был
у нас мальчик, по имени Вика Карпа. Как-то утром он почувствовал себя
нехорошо и сказал, что ему не хочется идти в школу, что лучше он
останется в общежитии и будет рисовать. Мальчик не смог как следует
объяснить, что с ним, но ему все-таки разрешили не идти на уроки. На
следующий день он сказал, что заболел, и опять не пошел в школу. На
третий день утром он умер. Вполне понятно, что убитый горем отец - вождь
Грозовая Туча - не мог примириться с тем, что никто не побеспокоился
известить его о болезни сына, случайно заехал он в школу по пути в
Вашингтон, куда его вызвали по делам резервации. Отец просил, чтобы тело
покойного сына отправили домой; но, если школьная администрация не
сможет этого сделать, он просил поставить надгробный камень над могилой
сына. Ни то, ни другое не было сделано.
Трагедию нашей жизни на
чужбине никто из окружающих, казалось, не замечал или не хотел понять.
Нам приходилось очень напряженно учиться, узнавать так много нового -
того, с чем мы совсем не были знакомы, - что нервная система
перенапрягалась до предела, и это подтачивало наше здоровье. Когда
кто-нибудь из наших мальчиков заболевал, никто не мог ему помочь, потому
что никто из окружающих в этом ничего не понимал. Вика Карпа заболел,
он сам этого не знал; он сказал только, что ему не хочется идти в школу.
Через два дня его уже не стало с нами. Отец не верил, что он так
скоропостижно умер, так как дома он был здоровым мальчиком.
Когда
Грозовая Туча вернулся из Вашингтона в Дакоту, он сказал индейцам Сиу,
что президент назначил его старшим вождем при агентстве Розбад.
Узнав
об этом, сын Крапчатого Хвоста очень рассердился, так как он надеялся
занять место своего отца. Недолго думая, он отправился вместе с двумя
товарищами - Буревестником и Длинной Тыквой - к типи Грозовой Тучи; он
выждал момент, когда его не было дома, и увез его жену. Когда Грозовая
Туча вернулся, он очень рассердился и решил отомстить; отправился к типи
сына Крапчатого Хвоста, увез его жену, а также захватил с собой его
лучших лошадей. Вернувшись в свой лагерь, вождь привязал лошадей впереди
своего типи. По индейскому обычаю это был открытый вызов сыну
Крапчатого Хвоста, и тот должен был забрать обратно своих лошадей, если
только у него хватит на это мужества.
На рассвете следующего дня
сын Крапчатого Хвоста с двумя товарищами отправился в лагерь Грозовой
Тучи и спрятался в кустах. Прошло немного времени, и Грозовая Туча вышел
из своего типи с одеялом на плечах. Пуля противника сразила его
насмерть.
Младший брат Грозовой Тучи был в это время дома.
Услышав выстрел, он выбежал из типи с ружьем наготове, бросился вдогонку
за Длинной Тыквой и ранил его в ноги. Два других противника убежали, а
Длинная Тыква хромает до сих пор.
Подобные новости, хотя и с
большим опозданием, но все время проникали к нам в школу. Оторванные от
семьи, от своего народа, окруженные со всех сторон бледнолицыми, мы
чувствовали себя словно в ловушке, и нам казалось, что, начнись только
где-нибудь волнение среди индейцев, ни одного из нас не останется в
живых... Но мы всегда были готовы к смерти.
НЕОБЫКНОВЕННАЯ НОВОСТЬ
Каждую субботу мы собирались в
часовне. Сначала нам читали молитву, а потом говорили о школьных делах.
На одном из таких собраний капитан Пратт сказал нам:
- Девушки и
юноши, школа посылала многих из вас работать на фермы, и вы хорошо
выполняли ваши обязанности. Теперь же мне прислали запрос на такую
работу, которую еще никто из вас не делал. Я получил письмо из
Филадельфии от директора универсального магазина. Он пишет, что ему
хотелось бы иметь двух юношей индейцев на должность продавцов. Нам надо
будет послать двух самых лучших парней из всех учеников нашей школы. В
следующую субботу приблизительно в это время я смогу вам сказать, на ком
остановился наш выбор.
Такое необыкновенное сообщение мистера
Пратта взволновало нас всех. Каждый высказал свое соображение, стараясь
угадать, кого пошлют в Филадельфию. Много было споров по этому поводу.
Один из мальчиков предложил держать пари. Я вынул из кармана 14 центов,
все мое состояние в тот момент, и поспорил, что пошлют Роберта Стюарта -
метиса племени Крик. Это был очень красивый и воспитанный юноша, он был
старше нас всех; его привезли в эту школу еще до того, как мы, ребята
из племени Сиу, попали сюда.
Суббота пришла наконец.
Взволнованные, мы поторопились в часовню, где, как я уже говорил, обычно
происходили наши собрания. Я почти не сомневался, что выиграл 14
центов, так как считал, что Роберт Стюарт будет очень подходящим парнем
для того, чтобы работать в Филадельфии.
Капитан Пратт выступил перед нами с такой речью:
-
Юноши и девушки! Я знаю, что вам очень хочется узнать, кто же эти два
юноши, которых мы пошлем работать в Филадельфию. Пока мы остановились
только на одном, и я хочу, чтобы вы увидели его. Сейчас я попрошу его
подойти ко мне.
Капитан Пратт замолчал на несколько секунд, потом снова раздался его голос:
-
Лютер Отважный Медведь, подойди-ка сюда. Я сидел далеко позади, и когда
я стал пробираться вперед, то заметил, как все взгляды устре
мились на меня, и мне казалось, что мои ноги не касались земли.
Когда
я поднялся на возвышение и очутился лицом к лицу с собравшимися
ребятами, все захлопали в ладоши. Я выпрямился, помня наставления
капитана Пратта. Он положил мне на плечо руку и сказал:
- Лютер,
ты уедешь от нас для того, чтобы работать на пользу твоего народа.
Поезжай и сделай все, что ты только можешь. Большинство из бледнолицых
думает, что все индейцы лентяи и ни для чего не годны; что они не умеют
работать и не способны чему-либо научиться; что они очень грязные. Ты же
должен доказать, что люди с красной кожей могут учиться и работать так
же хорошо, как и те, у кого белая кожа. И если тебе дадут работу
чистильщика сапог, смотри, чтобы сапоги, которые ты будешь чистить,
блестели, тогда, может быть, тебе дадут лучшую работу. Если тебя
назначат уборщиком конторы, не забывай вытирать пыль под стульями и по
углам, тогда у тебя будет надежда получить работу поинтереснее.
Я слушал, стоя неподвижно, как статуя, но масса мыслей промелькнула у меня в голове. Учитель продолжал:
-
Ты должен стараться изо всех сил, Лютер. Поезжай, мой друг, и сделай
все, что в твоих силах. Умри там, если нужно будет, но не сдавайся.
Если
бы меня попросили произнести речь, это было бы бесполезно. Я не мог в
тот момент произнести ни одного слова. Я вовсе не чувствовал себя
храбрым и каждую минуту мог разрыдаться. Если бы я не любил свой народ, я
бы не волновался. Но при одной только мысли, что я должен работать на
благо наших индейцев, на глазах у меня навертывались слезы. Не
забывайте, мне было тогда всего лишь тринадцать лет.
В ФИЛАДЕЛЬФИЮ НА РАБОТУ
Когда
мы вышли из часовни и направились к общежитию, все только и говорили о
предстоящей моей поездке в Филадельфию. Одни радовались за меня, другие
завидовали. Я не знаю, задумывался ли кто-нибудь из ребят над тем, что
мне предстоит очень трудная, очень ответственная работа:
мне нужно будет поднять мой народ в глазах другого народа, правители которого всячески угнетали индейцев.
Я пошел в свою комнату ложиться спать, но заснуть я долго не мог.
На
следующий день меня ни на минуту не оставляла мысль о том, что я должен
буду доказать всем бледнолицым, что индейцы могут учиться и работать
так же хорошо, как и люди с бледной кожей.
Через три дня капитан позвал меня в свой кабинет.
-
Лютер, - сказал он мне, - есть ли у тебя здесь кто-нибудь из родных или
товарищей, с кем бы тебе хотелось поехать вместе в Филадельфию? Мне
кажется, что лучше будет, если этот выбор мы, педагоги, предоставим
тебе, мы до сих пор не смогли согласовать этот вопрос между собой.
Выйдя
из комнаты, я стал думать, с кем же из товарищей мне будет приятно
поехать. Был в нашей школе мальчик из резервации Пайн Ридж, его звали
Кларенс Три Звезды. Хотя он был моим дальним родственником, дома я его
не знал, так как мы жили в разных резервациях. Я привязался к нему за
время нашего пребывания в школе, и мы стали друзьями, несмотря на то,
что не все его поступки я оправдывал. За последние годы он стал очень
прилежным, учился хорошо и даже остался в школе сверх условленного с
родителями срока.
Я разыскал его и сказал:
- Хочешь ли
ты поехать со мной в Филадельфию на работу? Капитан Пратт предоставил
мне самому выбрать товарища, с которым мне приятно было бы туда поехать.
- Ну, конечно, я поеду с тобой, Лютер, - сказал он мне, ни минуты не колеблясь и не сомневаясь.
- Нет, - возразил я ему, - ты все-таки подумай получше, а потом дашь мне ответ. Я подожду до вечера.
В тот вечер мы снова встретились с Кларенсом, и, когда я его спросил, не изменил ли он своего решения, он ответил с удивлением:
- Что ты! Я еду.
После этого я доложил капитану Пратту, что мой выбор остановился на Кларенсе Три Звезды.
Наконец
день отъезда настал. Не раз мне приходила в голову мысль, что капитан
Пратт не рассчитывал для нас на большее, чем на работу чистильщика сапог
или же уборщика; я же в душе надеялся, что найдется для нас что-нибудь и
получше.
Прощаясь, капитан Пратт сказал нам:
- Если управляющий спросит вас, что вы умеете делать, отвечайте, что согласны попробовать свои силы на любой работе.
Он пожал нам на прощание руку, и мы расстались.
Мы
поехали не одни, нас сопровождали врач и миссис Эджин, наша
учительница. Когда мы приехали в Филадельфию и вышли из поезда, то
узнали, что большой универсальный магазин был тут же, недалеко от
вокзала. Каким он нам показался огромным! Мы никогда еще не видели
такого большого здания.
Мы вошли все вместе, и наша учительница
спросила кого-то, где находится контора директора магазина. Скоро мы
познакомились с директором, он поздоровался с нами за руку. Потом он
повернулся ко мне и спросил:
- Чем могу быть вам полезным, молодой человек?
Тут
я вспомнил наставления капитана Пратта и сказал, что приехал сюда для
того, чтобы работать, и готов делать все, что мне скажут.
Тогда директор нажал кнопку звонка. Дверь отворилась, и вошел мальчик.
- Позови сюда мистера Уокера, - распорядился директор.
Появился мистер Уокер.
Директор познакомил меня с ним и предложил ему взять меня в свой отдел на работу.
Я
попрощался с Кларенсом, с учительницей и школьным врачом и последовал
за своим новым начальником в подвальное помещение, где находился склад.
Здесь меня представили мистеру Пиру, который был начальником отдела
учета. Под его личным руководством я должен был теперь работать.
Мистер Пир сказал, что моя работа будет состоять в том, что я буду отмечать по списку товары, которые он будет называть мне.
Я
начал работать. Рабочий открывал ящик с товарами и передавал его
мистеру Пиру, тот рассматривал содержимое ящиков и давал мне копию
накладной, по которой я и должен был проверять товары. В этой работе
требовалась быстрота действий и внимательная сосредоточенность. Целый
день на склад поступали ящики с товарами; каждый ящик нужно было открыть
и проверить. Все товары, которые присылались в магазин, проходили
прежде всего через наши руки. Мы приклеивали или привязывали к ним
этикетки с ценой.
Я очень старался, чтобы ничего не перепутать, и
так сосредоточенно работал, что даже ни разу не подумал о том, где ж мы
будем с Кларенсом ночевать. А было над чем задуматься, ведь мы приехали
в город, где жили одни бледнолицые и индейцам трудно было рассчитывать
на их гостеприимство.
Когда кончился рабочий день и я вышел из
подвала, где трудился весь день, в дверях меня встретил наш школьный
врач, доктор Гивенс. Оказывается, после долгих поисков ему, наконец,
удалось устроить нас в общежитии, где помещались дети погибших на войне
солдат.
Итак, мы с Кларенсом очутились среди бледнолицей
молодежи, но привыкнуть к их образу жизни мы не могли. Каждое утро к
дверям общежития подавали дилижанс, чтобы отвезти молодых людей на место
их работы. Нам также предложили ездить вместе с ними. Сначала я было
воспользовался этим приглашением, но через несколько дней отказался - я
не мог привыкнуть к грубому языку и ругательствам, которые приходилось
здесь слышать. Я предпочел ездить на трамвае. Как ни странно, но ведь
эти юноши принадлежали к цивилизованному обществу. Их воспитывали и
обучали в школах, где работали опытные педагоги, и, несмотря на это, они
употребляли такие отвратительные слова и были так грубы в своих
выражениях, что не хотелось слушать их разговоры. То же отравляло мне
существование и на работе, я никак не мог привыкнуть к сквернословию,
которое так часто раздавалось в нашем подвале. И, несмотря на это,
справедливости ради я должен сказать, что в то время ругань была гораздо
меньше распространена среди колонизаторов, чем теперь, почти полвека
спустя, когда я пишу эти строки.
КЛАРЕНС ТРИ ЗВЕЗДЫ ЗАТОСКОВАЛ
Прошло немного времени,
и я заметил, что Кларенс Три Звезды что-то затосковал. Я спросил его, в
чем дело. Он мне ответил, что ему не нравится его работа. Кларенс
выполнял скромную работу на первом этаже магазина.
- Лютер, -
сказал он мне, - не нравится мне эта работа. Я должен пройти через все
отделы, пока не соберу купленные товары, чтобы отнести их в отдел
доставки на дом. Ты подумай только, каждый раз, когда я захожу за
прилавок, все продавцы, обращаясь ко мне, говорят:
"Индеец!" Мне это не нравится, это раздражает меня.
- Но ведь ты же индеец, мой друг, - ответил я ему, - не так ли?
-
Так-то оно так, но все равно мне здесь нехорошо. Я хочу написать
капитану Пратту, чтобы он разрешил мне приехать назад в школу.
- Не делай этого! - воскликнул я. - Вспомни только, как он говорил с нами. Ведь ты же сам захотел поехать со мной в этот город?
- Ну и пусть! Все равно я не смогу привыкнуть к этой работе, мне здесь нехорошо, - повторял он. - Я напишу капитану.
И Кларенс написал.
От
капитана Пратта скоро пришло письмо, в котором он уговаривал Кларенса
употребить все усилия и остаться на работе во что бы то ни стало.
Кларенс прочел это письмо и сказал мне:
- Ну что же, если капитан Пратт не хочет меня видеть в школе, я поеду домой, в резервацию.
Я
употребил все свое красноречие, чтобы уговорить товарища остаться в
Филадельфии на работе. Но все было напрасно. Он был непоколебим в своем
решении, и казалось, что ему все было безразлично, даже честь индейского
народа. Мы ведь приехали сюда для того, чтобы доказать, что индейцы
могут работать не хуже бледнолицых.
Скоро Кларенс собрал свои
вещи и отправился в обратный путь, в резервацию Пайн Ридж. Он не
остановился ни на час в Карлисле, чтобы попрощаться с товарищами и
капитаном Праттом, который долго еще не знал, что Кларенс ушел с работы и
уехал домой.
Я ПРОДОЛЖАЮ РАБОТАТЬ
Распрощавшись
с товарищем, я был теперь еще более твердо, чем раньше, уверен в том,
что мне необходимо остаться и добиться успеха в работе. И тем усерднее я
стал трудиться, чтобы доказать бледнолицым колонизаторам Америки, что
не у всех индейцев не хватает настойчивости в работе, не все бросают ее
на полпути. Я быстро усваивал то, чему меня учили, и в конце концов
получил работу более интересную. Вот как все произошло.
Меня
позвали на первый этаж, где я увидел маленький стеклянный домик. Мистер
Уокер открыл дверцу и пригласил меня войти туда. Там стояло несколько
сундуков с драгоценными вещами.
Мистер Уоркер сказал мне, что теперь моею обязанностью будет прикреплять этикетки с ценой к драгоценным вещам.
Каждый день меня запирали в стеклянный домик. Там я открывал сундук, вынимал драгоценности и привешивал к ним этикетки с ценой.
Если
бы вы только видели, какие толпы бледнолицых собирались здесь! И как
они удивлялись тому, что мне, индейскому мальчику, доверяют такие ценные
вещи. В то время у американских колонизаторов было представление, что
индеец украдет все, к чему только прикоснутся его руки. Это отношение к
индейцам осталось и до сегодняшнего дня у большинства бледнолицых.
Скоро
меня перевели на другую, более высокооплачиваемую работу. Меня
зачислили на работу в бухгалтерию. Мне не особенно нравилась эта работа,
потому что меня усадили между двумя девушками, и я очень смущался. И
почему-то мне казалось, что они все время говорят обо мне за моей спиной
и обсуждают все, что я делаю. Возможно, они думали, что я ношу нож за
поясом, чтобы снимать скальпы, или воображали, что я не расстаюсь с
томагавком?
ПОСЛЕДНИЕ ВСТРЕЧИ
Как-то
вечером, возвращаясь с работы, я купил газету и прочел в ней
объявление, которое сильно взволновало меня Я прочел, что Сидячий Бык,
знаменитый вождь племени Сиу, должен выступить на подмостках одного из
местных театров. В газете было напечатано, что это тот самый индеец,
который убил генерала Кастера. Это была наглая ложь, читатель уже знает
из рассказа моего отца, что генерал Кастер покончил жизнь самоубийством.
Далее в газете говорилось, что этого вождя вместе с его людьми держали
все время под стражей, как военнопленных, и вот теперь он должен
появиться на эстраде филадельфийского театра!
Я решил
обязательно пойти, чтобы услышать, что скажет сам Сидячий Бык, и узнать,
какими судьбами он очутился в Филадельфии - так далеко на востоке.
Заплатив за билет пятьдесят центов, я вошел в театр.
Сцена
была украшена индейскими вышивками и рисунками с эмблемами,
характерными для нашего племени. Посреди сцены сидели Сидячий Бык и
рядом с ним еще трое индейцев. Тут же были две индейские женщины и двое
детишек. Из-за занавеса появился бледнолицый человек. Он представил
публике Сидячего Быка и развязно солгал, что это тот самый знаменитый
вождь, который убил генерала Кастера.
Сидячий Бык встал и обратился к публике на языке Сиу - он совсем не умел говорить по-английски.
-
Мои друзья бледнолицые, - сказал он, - мы здесь у вас проездом Мы
направляемся в Вашингтон, чтобы повидаться с президентом Соединенных
Штатов. Я вижу кругом так много вас, бледнолицых людей, и с интересом
смотрю и наблюдаю, как вы живете и работаете Прошло то время, когда мы
выходили на военную тропу и воевали с вами. Исчезли все бизоны, так же
как и многие другие дикие звери, которые водились в наших лесах и
прериях Я надеюсь, что наши дети познакомятся с обычаями вашего народа и
научатся у вас работать Скоро я буду в Вашингтоне и пожму руку
президенту и скажу ему обо всем, что нас так волнует.
Сидячий Бык замолчал, а потом сел Он ни разу не упомянул имени генерала Кастера и ни слова о нем не сказал.
Тогда
снова перед публикой появился бледнолицый человек - тот, который только
что оклеветал индейского вождя. Очень нагло и развязно он предложил
перевести то, что сказал Сидячий Бык. И он начал рассказывать зрителям
про битву, которая произошла между отрядом генерала Кастера и индейцами
нашего племени Его слова были лживы от начала до конца. Он говорил о
том, как хорошо были вооружены и подготовлены к битве индейцы Сиу - на
самом же деле они не ждали столкновения и не были подготовлены к битве;
как Сиу первые напали на отряд генерала Кастера и перебили всех солдат -
на самом же деле солдаты генерала Кастера напали на индейский поселок и
убили индейского мальчика. И только потом индейцы вышли на военную
тропу. В заключение бледнолицый так же развязно заявил, что все, кто
хочет пожать руку Сидячему Быку, пусть становятся в очередь, если им
интересно познакомиться с индейским вождем, который убил генерала
Кастера.
Все присутствовавшие в зале встали в очередь, приняв,
по-видимому, за чистую правду ту ложь, которую им говорил бледнолицый
человек с эстрады.
А я сидел, забившись в угол, и недоумевал: что же это тут происходит? Выходит, все эти люди довольны, что убили их генерала?
Потом
и я присоединился к очереди. Я заметил, как одна из индеанок следила за
мной со сцены. Я видел, как она улыбнулась мне, когда я еще сидел в
зрительном зале. А когда я приблизился к эстраде, она схватила меня за
руку, не зная, что сказать мне, не будучи, по-видимому, уверенной, что я
пойму ее. Потом она обратилась ко мне на языке Сиу.
"Нийе осни тона леси", - что в переводе значило: "Сколько холодов ты здесь пробыл?"
Я ей ответил на родном языке;
- Зимой здесь так много холодов, что я, право, не могу сосчитать, сколько их всего было.
Здесь
получилась игра слов, потому что на языке Сиу слово "холод"
употребляется так же для обозначения зимы. Женщина поняла мою шутку и
рассмеялась. Потом она спросила меня, кто мой отец. Я ей ответил:
- Мато Нажин - Отважный Медведь из резервации Розбад.
- О! - воскликнула женщина. - Значит, ты мой племянник!
Тогда она подозвала Сидячего Быка - он был ее брат - и сказала:
- Посмотри, кто здесь!
Сидячий
Бык сердечно приветствовал меня. Все это произвело сенсацию среди
бледнолицых, и они недоумевали: почему индейцы столпились около одного
юноши, забыв совсем про остальных зрителей, которые хотели их
приветствовать? Мне кажется, что они приняли меня за бледнолицего,
потому что за время моей работы в универсальном магазине у меня очень
посветлела кожа.
В это время на сцене снова появился
бледнолицый, который оклеветал нашего вождя. Он пришел посмотреть, в чем
дело и почему индейцы не принимают рукопожатия от публики. Сидячий Бык
отступил назад, чтобы пропустить его вперед, повернулся ко мне и сказал
по-индейски:
- Скажи этому бледнолицему, что мы хотим, чтобы ты поехал вместе с нами в отель, и там мы все вместе поужинаем.
Я перевел на английский язык то, что мне сказал Сидячий Бык, и получил разрешение поехать со всеми в отель.
Тогда
индейцы стали быстро укладывать свои вещи, украшавшие сцену театра,
спеша вернуться в гостиницу, где они надеялись поговорить по душам со
мной - ведь я понимал их язык и горе.
Когда мы приехали в
гостиницу, Сидячий Бык сказал мне, что он скоро будет в Вашингтоне и
повидается там с президентом. Потом он добавил:
- Индейцы теперь
не могут больше жить, как в доброе старое время: нет больше бизонов,
нет охоты, от индейской жизни уже ничего не осталось. Я хочу, чтобы наши
дети учились у бледнолицых, и это я скажу президенту.
Сидячий
Бык спросил меня, далеко ли осталось до Вашингтона и в каком направлении
он находится. Я ответил ему, что Вашингтон лежит в той стороне, где
солнце садится, а что мы находимся на большом расстоянии оттуда, в
стороне, где встает солнце. Сидячий Бык очень удивился и сказал:
- Неужели это так? Тогда мы, вероятно, миновали Вашингтон?
Я не возражал.
В это время вошел бледнолицый, и Сидячий Бык снова обратился ко мне:
- Спроси этого человека, когда мы поедем домой.
Бледнолицый просил перевести вождю следующее:
- Вы поедете домой скоро и по пути заедете в Вашингтон.
Этот
лгун оставался все время в комнате с нами, и я не имел возможности
сказать Сидячему Быку, как бессовестно он оклеветал его перед зрителями.
МАГАЗИН
